В результате поездка до дома, в котором жил Эдвард Мэлори с женой и пятью детьми, показалась ей бесконечной, хотя, свернув с Пиккадилли на Гросвенор-сквер, проехали они лишь несколько кварталов. Но и сейчас, когда они приехали и Рослин смогла наконец восстановить дыхание, оказавшись на некотором расстоянии от мужа, она прекрасно понимала, что это еще не конец. Прием устраивался в их честь, а следовательно, им придется находиться вместе по крайней мере на протяжении всей церемонии представления гостям. А судя по их количеству, процесс знакомства затянется надолго.

Впрочем, в данный момент глаза Рослин отмечали, естественно, знакомые лица. Присутствовали все Мэлори. Она увидела Реджину и Николаса, стоящих в окружении нескольких отпрысков Эдварда. У столика с напитками расположились Джейсон и его сын Дерек. Они о чем-то беседовали с Джереми, который приехал сюда раньше по просьбе Шарлотты, чтобы помочь ей в украшении зала. Судя по обилию прекрасных цветов и безукоризненному подбору букетов, хозяйка дома в выборе помощника не ошиблась. Увидела Рослин также свою подругу, естественно, рядом с Джорджем и еще нескольких человек, которые были представлены ей ранее. Незнакомых оставалось довольно много.

Из этих размышлений ее вывела торопливая суета в зале, вызванная, как она наконец поняла, их появлением. К тому же Энтони полуобнял ее за талию, представляя собравшимся картину любящей молодой семейной пары. Рослин тихонько простонала. Да будет ли сегодня конец этим его распущенным выходкам?! Похоже, нет. По крайней мере рука его осталась на прежнем месте и тогда, когда подошедшие во главе большой группы гостей Эдвард и Шарлотта начали церемонию представления. Прервали они ее только тогда, когда объявили танцы. Но Рослин и Энтони, как почетные гости, должны были открыть их вместе, что дало ему новый предлог оставаться рядом и не выпускать ее из своих объятий.

Спасли Рослин, как ни странно, его друзья, с которыми она тоже вскоре познакомилась. Естественно, они ей не понравились, эти держащиеся тесной кучкой распутные охотники за женскими сердцами. Ни один из них не удержался от того, чтобы бесцеремонно не оглядеть ее с ног до головы. Они веселились, ни на кого не обращая внимания, что сразу покоробило Рослин. Танцы продолжались, и дружки мужа стали приглашать ее один за другим, пока она не взмолилась. Как раз к этому моменту Рослин убедилась, что мужа рядом нет, а значит, у нее появилась наконец возможность немного расслабиться и развлечь себя тем способом, который она сама изберет.

— Слушай, Мэлори, будешь ты играть в карты или нет, — не выдержал почтенный Джон Вилхарст, когда Энтони поднялся из-за стола в третий раз за последние полчаса.

Взгляд, который метнул Энтони в ответ, кладя обе руки на зеленое сукно, заставил почувствовать себя не в своей тарелке и двух не принимающих участия в разговоре игроков.

— Я хочу немного размять ноги, Джон, только и всего. Но если у тебя в связи с этим возникают какие-то проблемы, то ты знаешь, как можно поступить.

— Ну что ты. Вовсе нет, — сразу сбавил тон Джон Вилхарст, который жил рядом с Джейсоном и знал братьев Мэлори и их взрывной характер с детства. Не хватало еще связываться с младшим! — Я, пожалуй, и сам пойду еще немного выпью.

Вилхарст торопливо вышел из-за стола. Энтони пристально уставился на двоих оставшихся партнеров, как бы спрашивая, нет ли у них возражений. Те всем своим видом показывали, что понимают его потребность в разминке.

Спокойно, будто это не он только что чуть не спровоцировал на дуэль старого друга семьи, Энтони опустошил свой бокал и вышел из комнаты. Остановился он у входа в бальный зал. Взгляд его блуждал, пока не остановился на той, ради которой он, собственно, и покинул партнеров по игре в карты. Проклятие! Что с ним происходит? Даже пару партий не смог сыграть, зная, что она где-то рядом. Желание видеть Рослин сделало его невнимательным. В итоге проиграл сотню фунтов. Не очень-то приятная ситуация. Находиться возле жены, не притрагиваясь к ней, он не может. Ее его прикосновения раздражают. Но держаться в удалении от нее он, как выясняется, не в состоянии.

— Он опять вернулся, — толкнул в бок Джеймса Конрад Шарп.

Джеймс взглянул в указанном направлении и хмыкнул, увидев младшего брата, хмуро взирающего на свою кружащуюся в танце жену.

— Его лицо красноречивее тысячи слов. Я бы сказал, мой братец не очень счастлив.

— Ты бы мог исправить положение, поговорив с его леди и сказав ей правду.

— Пожалуй, мог бы.

— Но делать этого не собираешься?

— Облегчить жизнь Тонни? Посуди сам, Конни, зачем? Куда интереснее наблюдать за тем, как он сам выберется из этого. Он не из тех, кто останавливается на полпути. Он будет запутываться в своих проблемах глубже и глубже, но потом выпутается потихоньку.

— Если сумеет выпутаться.

— Где твоя вера, парень? Мэлори всегда выигрывают. А потом, — Джеймс улыбнулся, — ее сопротивление уже слабеет. Если ты еще не заметил этого, то взгляни на то, как она сама ищет его глазами по всему залу. Если есть здесь женщина, уже побежденная мужчиной, то это леди Рослин.

— Но сама она об этом пока даже не догадывается?

— Совершенно верно.

— А вы над чем тут зубоскалите? — услышали они вопрос Реджины, подошедшей к ним вместе со своим Николасом.

— Над мужскими слабостями, дорогая, — ответил Джеймс, по-родственному обнимая ее. — Мы порой становимся такими ослами!

— Говори за себя, старик, — поспешил вмешаться Николас.

— Себя-то я как раз из этого правила исключаю, — ответил Джеймс, криво улыбнувшись при взгляде на мужа племянницы. — А вот ты, Монтьеф, один из лучших для него примеров.

— Известное дело, — вздохнула Реджина, наградив обоих раздраженным взглядом, затем отвернулась и демонстративно взяла под руку Конрада. — Не спасешь ли ты меня, Конни, пригласив на танец? Я смертельно устала слушать, как они стараются побольнее ударить друг друга словами.

— С удовольствием, малышка, — улыбнулся Конни.

Джеймс, поглядев вслед быстро удаляющейся парочке, фыркнул:

— Она слишком буквально все воспринимает, не правда ли?

— Это ты еще не знаешь и половины того, что она вытворяет, — проворчал Николас скорее для самого себя, чем для собеседника. — Попробовал бы поспать на диване из-за того, что жена на тебя сердита.

— Боже правый, и ты тоже? — Не сумев сдержаться, Джеймс разразился громким смехом. — Многовато для одной семьи. Черт меня побери, если не так. И чем же ты заслужил…

— Дело в том, что я так и не смог простить тебя, — произнес Николас. — Кстати, а ты, случайно, не покинешь Лондон?

— Возможно. Но здесь становится так интересно! — Джеймс рассмеялся. — Если это тебя задержит на диване, милый мальчик, я вообще, возможно, не уеду.

— Ну ты прямо само добросердечие, Мэлори.

— Мне приятно так думать. Кстати, не знаю, утешит ли тебя это, но лично я тебя давно простил.

— О, как великодушно звучит, особенно если знаешь, что говорит тот, кто сам же во всем и виноват с самого начала. Я-то ведь всего и сделал, что переиграл тебя там, в теплых морях…

— И засадил в тюрьму, — оборвал его уже не таким веселым тоном Джеймс.

— Ха! Ты почему-то забываешь, что перед этим поколотил меня так, что я не мог подняться с постели и чуть не пропустил свою собственную свадьбу.

— На которую тебя пришлось тащить силой, — кисло улыбнулся Джеймс.

— Это дьявольская ложь!

— Да? Но ты не можешь отрицать, что моим братьям пришлось слегка выкрутить тебе руки, чтобы доставить сюда. Был бы я здесь вовремя…

— А ты и был, старина. Разве не ты крался тогда за мной по переулкам, устраивая засады?

— Крался? Засады! — возмутился Джеймс.

— Ты и теперь вредишь мне, черт бы тебя побрал, только уже своим криком, — простонал Николас.

Одного взгляда в ту сторону, куда смотрел лорд Иден, было достаточно, чтобы понять причину столь острой его реакции. Реджина и Конни уже не танцевали. Она стояла, взирая на них с явным осуждением. Он всем своим видом старался показать, будто не заметил, что разговаривают они слишком громко.